Бог войны - Страница 4

Он направился к Мутту. Вместе они провели пару часов, потея, крича на солдат и заставляя их выполнять сложные маневры. Но когда закончили, Ганнон начисто забыл об Аврелии и своих тревогах о ходе кампании.

– Мутт, пойдем со мной сегодня вечером, – сказал он, когда они вели солдат обратно в лагерь.

– Куда, мой командир?

После столь долгой работы вместе почтительное обращение казалось неестественным. Ганнон уже не раз говорил заместителю, чтобы тот обращался к нему менее официально, но все было тщетно.

– Солдаты должны знать, что между тобой и мной есть разница, командир, так же как между мной и ими, – отвечал он.

Мутт был упрям, как мул, и потому пришлось смириться.

– Я хочу разыскать Бомилькара. Того, кто вытащил меня из темницы в Виктумуле, – пояснил он, потому что лицо собеседника ничего не выразило. – Я не видел его несколько месяцев. Хорошо бы выпить с ним несколько чаш вина. Твоя компания меня бы очень устроила. И его тоже.

– Хорошо, командир, это звучит… – Мутт прервался, когда мимо, болтая, проехали на конях несколько нумидийцев, как всегда, без доспехов, в одних туниках без рукавов, – неплохо, – закончил он.

– Прекрасно. – Ганнон хлопнул его по плечу.

Он предвкушал прекрасный вечер. В редких случаях, когда удавалось уговорить заместителя выпить вместе, устраивался настоящий разгул. Впрочем, это не имело значения. В настоящий момент жизнь протекала спокойно. Никого из начальства не обеспокоит, если один день командир фаланги проведет в постели, приходя в себя.

И тут он заметил шагающего к ним Сафона. Настроение Ганнона сразу упало. Никто из начальства, возможно, его и не осудит, но старший брат, занимавший такую же должность, несомненно, не одобрит. С юных лет Сафон любил вести себя как моральный наставник брата.

– Ни слова о сегодняшнем вечере, – прошептал Ганнон.

Мутт хорошо его понял.

– Буду молчать, командир.

Воин приблизился.

– Ого! Какая встреча!

– В самом деле. – Ганнон выдавил улыбку, лишь наполовину фальшивую.

Временами он ладил с Сафоном. Увы, всегда было сложно понять, какая ипостась брата с ним здоровается: хитрый, безжалостный Сафон, который, вероятно, – хотя Ганнон не имел доказательств, – когда-то задумывал утопить его в грязном пруду в Этрурии, или приветливый, внимательный Сафон, который приносил вино и рассказывал, что планирует Ганнибал, как случилось перед сражением у Тразименского озера.

– Муштруешь своих солдат? – Сафон пристроился рядом и пошел в ногу.

– Да.

– А мои отправились за сотню стадий с моим заместителем.

Ганнон услышал испуганный ропот своих солдат, услышавших слова Сафона.

– Какая-то особая причина для этого?

– Они от безделья накачиваются вином, только и делают, что пьют. Пора привести бойцов в форму.

Ганнона одолело озорство, и он ударил брата в живот, не такой плоский, каким он был когда-то.

– Что же ты не пошел с ними?

Мутт фыркнул, но тут же закашлялся, скрывая это.

Сафон раздраженно отпихнул брата.

– Я в прекрасной форме, как и был всегда, наглый щенок!

– Конечно, конечно, – согласился Ганнон и подумал: не стоило вообще говорить. От этого только хуже.

К счастью, брат не стал задираться. Болтая о том о сем, они прошли через широкие ворота в высоких земляных укреплениях. Радуясь, что Сафон не искал его по какой-то своей причине, Ганнон стал успокаиваться и даже задумался, удивившись самому себе, не пригласить ли и брата на вечернюю выпивку, но тут увидел направляющегося к ним Бостара с парой других командиров и струхнул. Каждый раз, когда оба старших брата собирались вместе, возникала опасность, возможность ссоры.

К его удивлению, обе группы оказались миролюбиво настроены. Бостар представил своих товарищей, двух командиров фаланги, которых Ганнон знал смутно, но Сафон приветствовал их, как давно пропавших друзей. Все пятеро начали болтать об обычных вещах – погоде, физическом состоянии солдат, о том, как плох рацион, есть ли надежные сведения о силах римлян, где состоится следующее нападение и тому подобном. Все шло хорошо, пока Сафон не упомянул, как недавно сказал, что его солдаты отправились улучшать свою физическую форму из-за того, что много пьют. Тут Бостар, указав на брюхо мужчины, прокомментировал:

– Кажется, и тут избыток жирка, или мои глаза меня обманывают, брат?

Собеседник вспыхнул, как сухой кустарник.

– Что ты сказал?

Бостар, поджарый, как охотничья собака, пожал плечами.

– У тебя животик. Умеренные упражнения не повредили бы и тебе.

Глаза Сафона наполнились подозрением и стали перебегать с Бостара на Ганнона и обратно.

– Вы двое сговорились у меня за спиной? Вы смеетесь надо мной!

– Нет! – искренне запротестовал Ганнон.

– Мы не сказали друг другу ни слова, – произнес Бостар с легкой ухмылкой, и Ганнон тут же возненавидел его за это. Теперь не время распалять Сафона из-за такой ерунды.

Два других командира уже смотрели на братьев в растерянности – и не очень уважительно.

Конечно же, Сафон привязался к выражению лица, как муха к дерьму:

– Тогда зачем лыбишься, а?

– Мы не сказали друг другу ни слова, клянусь, – сказал Ганнон, обеспокоенный развитием ситуации.

– Правда?

Недоверие на лице Сафона немного смягчилось, но он в ярости повернулся к Бостару:

– Шутки шутишь? Выпендриваешься перед своими друзьями, да?

– Будто ты бы вел себя иначе, если бы я отрастил пузо! – огрызнулся брат.

– Я тебе покажу! – зарычал Сафон и, прежде чем кто-то успел вмешаться – бац! – со всей силы ударил Бостара в подбородок, отчего тот запрокинул голову и упал навзничь. Потом набросился на него, пиная и топча подбитыми гвоздями сандалиями.