Бог войны - Страница 78

– Простите моих друзей, – сказал Квинт. – Мы выпьем все, что бы нам ни дали.

– Для тех, кто спас мою дочь, только лучшее.

Он поспешил за стойку, а Квинт бросил укоризненный взгляд на Урция, который уже расписывал прелести девушки.

Хозяина звали Терсит. Его вино оказалось превосходным. Гастаты одобрительно подняли кубки, и он слегка поклонился, явно довольный. Легионеры усердно принялись за угощение и быстро осушили маленькую амфору. Появилась вторая, и тоже отменного качества.

Квинт ощутил укол совести.

– Если так продолжится, мы доведем его до нищеты, – сказал он Урцию, прикрывая рот рукой.

– Невозможно! Он явно торгует много лет. Выкатит еще одну амфору, потом, может быть, еще одну, для него это не убыток. Скоро мы уже не будем лыка вязать, и он это знает.

От такого простого объяснения Квинт почувствовал себя немного дураком. Даже после нескольких лет жизни среди простых солдат его благородное воспитание иногда проявлялось. И теперь каждый раз, когда Терсит появлялся с новой порцией вина, он смотрел на него, как на хитрого пройдоху. Наконец появилась четвертая амфора. Она выглядела не такой старой, как предыдущие, и он подтолкнул Урция.

– Наверно, из уже начатых запасов – то есть самое дешевое.

Урций важно подмигнул.

– Но для нас сгодится, верно?

– Да.

Но, как ни старался, Квинт так и не смог на вкус отличить новое вино от того, что пили прежде.

– По мне, так вкусное, – с сожалением проговорил он.

Урций хлопнул его по плечу.

– Так кажется потому, что ты напился.

– Верно. – Он посмотрел на товарищей и заметил их разгоряченные лица и громкие голоса. – Лучше больше не пить, а то Коракс подвесит нас за яйца.

– Еще по чаше на дорожку, и помолимся, чтобы поскорее покинуть эту дыру Энну! – заявил Урций, чокнувшись с Квинтом.

Юноша выпил, ощущая тепло от льющегося в горло вина. Тут появился Терсит с блюдом хлеба, сыра и оливок. Гастаты и Квинт вместе с ними с жадным криком набросились на еду. Тут же появилась еще одна амфора вина, и он забыл о возвращении. Ни Урций, ни другие товарищи не заикались об этом. Вечеринка грозила продлиться до утра, следующий день казался далеко, а значение имели только веселье и очередная чаша.

Уже глубокой ночью затуманенный взгляд Квинта упал на Терсита, и что-то заставило его присмотреться к нему попристальнее. Хозяин казался обеспокоенным. Решив, что причиной тому его товарищи, Квинт нетвердой походкой подошел к стойке.

– Еще вина? – Терсит уже потянулся к амфоре на полке за спиной.

– Пока хватит. Ты, кажется, недоволен. Хочешь, чтобы мы ушли?

– Нет, нет. Оставайтесь, сколько хотите.

Вино смыло с Квинта всякую сдержанность.

– Тогда в чем дело?

Терсит уставился на него, словно оценивая, потом сказал.

– Вы достойный человек. Как и ваш друг.

– Мы стараемся поступать правильно, – признал он.

– Все эти люди ваши друзья, и они, должно быть, такие же.

– Полагаю, так, – сказал Квинт.

– Городские власти говорят нам, что все римляне – кровавые убийцы, не способные ни на что хорошее.

– Неправда, – ощетинился Квинт.

– Я и так никогда этому не верил. А встретив вас и ваших друзей, убедился, что это ложь. Вы такие же люди, как мы. – Терсит понизил голос. – И карфагеняне не все так хороши, как они нас убеждают.

Квинт внезапно совершенно протрезвел.

– Они так говорят о карфагенянах?

Терсит беспокойно поерзал.

– Да. Наши власти хотят, чтобы город перешел на другую сторону, как и многие другие за последние недели. Вспомните прежние дни, говорят они, пока римляне не забрали Сицилию себе. Тогда жилось намного лучше. Карфаген – не такой суровый хозяин. – Он горько усмехнулся. – Насколько я помню, те времена ничем не отличались от предвоенных лет. Ни римским, ни карфагенским властям нет дела до маленьких городков вроде Энны, лишь бы те платили налоги и поставляли зерно.

– Чего же ты хочешь, Терсит?

Долгий вздох.

– Я хочу мира. Мира, чтобы не лежать бессонными ночами, беспокоясь, как бы моих двух дочерей не изнасиловали, а мою таверну не сожгли у меня на глазах. – Он сделал умиротворяющий жест. – Я говорю не только о римлянах. Я знаю, что карфагенские солдаты более чем способны на то же самое.

Квинт подумал о своем фамильном поместье, которое пришлось бросить из-за вторжения Ганнибала в Кампанию. Наверное, Терсит не мог покинуть Энну, так же, как мать и Аврелия не могли вернуться домой. Вся Сицилия была охвачена конфликтом, и он одинаково затронул тысячи невинных людей.

– Война подобна приливной волне, которая сметает все на своем пути, – мрачно проговорил он. – И мы ничего не можем с нею поделать, лишь постараться не утонуть.

– Можно и кое-что еще, – рискнул возразить Терсит.

Он поколебался в нерешительности, и Квинт, заметив в его глазах страх, подбодрил:

– Говори.

– Оставив Энну в руках римлян, мы избежим сражения внутри ее стен, которое случится, если городские власти решат по-своему. Они хотят получить ключи от ворот, чтобы ночью впустить войско Гимилькона. Однако у Пинария хватает ума не отдавать ключи, и наши власти теперь говорят об осаде города карфагенянами, во время которой мы сможем помогать им на стенах и творить всякие прочие безумства. До меня доходили слухи из других городов, где такое случилось. Не важно, что мы собираемся перейти на сторону Карфагена. Город будет разграблен, а население перебито.

– И ты хочешь предотвратить резню? Даже если придется оставить Энну в руках римлян?

– Мне все равно, кто правит, если все останется тихо-мирно. Если можно избежать крови. Когда-нибудь, если у вас будут дети, вы меня поймете.